В августе 1876 года в возрасте 9 лет К. Д. Бальмонт поступил в приготовительный класс Шуйской прогимназии, впоследствии преобразованной в гимназию. Приемные испытания были сданы на круглую четверку. На оборотной стороне экзаменационного листа детский автограф поэта – диктант и арифметическая задача. Учился Бальмонт посредственно, что видно из так называемых балловых книг, в которые заносились четвертные и годовые отметки учеников: лучшие успехи он показывал по истории и по французскому языку, в III-м классе оставался на 2-й год. По отзыву учителей, - это был способный мальчик, не страдавший гимназическим честолюбием, почему он и не гнался за хорошими отметками.
Поведение Бальмонта, кроме приготовительного класса (где было 5), отмечалось всегда баллом 4, вероятно благодаря живости его характера. Записей о поведении почти нет, и никаких серьезных проступков не отмечено.
Осенью 1884 года из Шуйской гимназии было уволено сразу 5 учеников, среди которых 18-го сентября и самый младший - 17-летний Бальмонт Константин 7-ой класс. Все эти ученики были уволены согласно прошений родителей - Бальмонт – «вследствие болезни». Увольнение учеников последовало с нарушением существовавших правил без участия педагогического совета. Директором гимназии Рогозинниковым было предложено родителям взять своих сыновей из гимназии, конечно, под угрозою исключения, в случае неисполнения этого требования, с худшей аттестацией, так что родители были вынуждены подчиниться. В тот же день, когда ученики были уволены, им были выданы документы и свидетельства об образовании, причем всем была поставлена пониженная отметка в поведении – 4 и тоже без педагогического совета, которому принадлежало право аттестовывать поведение учеников. В свидетельстве К.Бальмонта за № 971 по всем предметам были выставлены тройки. Все его бумаги – свидетельство, метрику и медицинское свидетельство по доверенности его матери получил старший брат - Аркадий.
В чем же состояла вина этих учеников? Что послужило причиной столь быстрого их увольнения из гимназии? Вот что позднее писал об этом Константин.
«В 1884 году, когда я был в седьмом классе гимназии, в мой родной город Шую приехал некто Д., писатель, привез номер революционных газет «Знамя и Воля» и «Народная Воля», несколько революционных брошюр, и на зов его собрались в одном доме, в небольшом количестве, несколько мысливших гимназистов и несколько взрослых людей, настроенных революционно. Д. сообщил нам, что Революция разразится в России не нынче - завтра, и что для этого лишь нужно покрыть Россию сетью революционных кружков. Я помню, как один из любимых моих товарищей, сын городского головы (Николай Листратов), привыкший устраивать с товарищами охотничьи походы на уток и вальдшнепов, сидел на окне и, разводя руками, говорил, что, конечно, Россия совершенно готова для Революции и нужно только ее организовать, а это совершенно не просто. Я молча полагал, что все это не просто, а очень сложно, предприятие же глупо. Но я сочувствовал мысли о распространении саморазвития, согласился вступить в революционный кружок и взялся хранить у себя революционную литературу. Весьма быстро последовали в городе обыски, но в те патриархальные времена жандармский офицер не посмел сделать обыск в домах двух главных лиц города – городского головы и председателя земской управы. Таким образом, ни я, ни мой товарищ не попали в тюрьму, а лишь были исключены из гимназии, вместе с еще несколькими. Нас вскоре приняли в гимназии, где мы оканчивали ученье под надзором». Надзорное состояние К. Бальмонта дало и свои положительные результаты. Он почти не отвлекался от учения, изучения языков, чтения книг, писал и переводил стихи.
В начале ноября 1884 года Бальмонта приняли в 7-й класс Владимирской губернской гимназии. Он не был молчаливым или застенчивым, но и красноречивым тоже не был, и отношения со своими новыми товарищами наладил быстро. Жить во Владимире ему было предписано на квартире у своего строгого классного наставника, учителя греческого языка Осипа Седлака. Первое полугодие учебного года уже подходило к концу, новичку пришлось резко догонять сверстников и ценой больших усилий все же удалось сдать все предметы успешно и вовремя.
И первое выступление Константина в печати относится к владимирскому периоду его жизни. Будучи учеником 8-го класса гимназии, в 1885 г. он опубликовал в журнале «Живописное обозрение» (№ 48, 2 ноября - 7 декабря) три стихотворения: «Горечь муки», «Пробуждение», «Прощальный взгляд». Из них первые два – его собственные, а третье – перевод из Ленау. Подписался - «Конст. Бальмонт». Это событие не было особенно замечено никем, кроме классного наставника, который запретил Бальмонту печататься вплоть до завершения учебы в гимназии.
4 декабря 1885 года Константин из Владимира пишет уже учащемуся в Московском университете Николаю Листратову: «Давно хотел тебе написать, да все не удается, никак оторваться от наук ‑ занимаюсь, брат. Одолела охота кончить гимназию. Увенчаются ли усилия успехом и надолго ли хватит терпения зубрить ‑ покрыто мраком неизвестности. <…> Если я останусь в мае с носом, неважно будет. А коли попаду в Университет, тогда жить буду славно. Кстати, и будущее кажется не будет бледным: здесь был Короленко ‑ сотрудник «Рус<ской> М<ысли>» и «Сев<ерного> В<естника>» (я всем про него говорю ‑ он у меня из головы не выходит, как во время оно у тебя не выходил из головы ‑ помнишь? ‑ Д-ский?) Этот самый Короленко, прочитав мои стихи нашел во мне ‑ представь – талант. Вот у меня мысли о писательстве и получают некоторую опору. Следов<ательно> и изучение общественных наук и изучение новых языков («Шведский, норвежский …») пойдет значительно быстрее. Может и на самом деле вытанцуется что-нибудь».
«Кончая гимназию во Владимире Губернском, я впервые лично познакомился с писателем, - и этот писатель был не кто иной, как честнейший, добрейший, деликатнейший собеседник, какого когда-либо в жизни приходилось мне встречать, знаменитейший в те годы повествователь Владимир Галактионович Короленко. Перед его приездом во Владимир, в гости к инженеру М. М. Ковальскому и его жене А. С. Ковальской, я дал А. С. Ковальской, по ее желанию, тетрадь моих стихов для прочтения. Это были стихи, написанные мною главным образом в возрасте 16-17 лет. Она передала эту тетрадь Короленко. Он увез ее с собой и позднее написал мне подробное письмо о моих стихах. Он указал мне на мудрый закон творчества, который в ту пору юности я лишь подозревал, а он четко и поэтически выразил так, что слова В. Г. Короленко навсегда врезались в мою память и запомнились чувством, как умное слово старшего, которого должно слушаться. Он писал мне, что у меня много красивых подробностей, частностей, успешно ухваченных из мира природы, что нужно сосредоточивать свое внимание, а не гоняться за каждым промелькнувшим мотыльком, что никак не нужно торопить свое чувство мыслью, а надо довериться бессознательной области души, которая незаметно накопляет свои наблюдения и сопоставления, а потом внезапно все это расцветает, как внезапно расцветает цветок после долгой невидной поры накопления своих сил. Это золотое правило я запомнил и памятую ныне. Это цветочное правило нужно было бы, ваятельно, живописно и словесно занести над входом в ту строгую святыню, которая называется - Творчество.
Чувство признательности велит мне сказать, что Владимир Галактионович кончил письмо свое ко мне словами: «Если вы сумеете сосредоточиться и работать, мы услышим от вас со временем нечто незаурядное». Нужно ли говорить, какой хлынул в мое сердце восторг и поток чаяний от этих слов Короленко».
Курс гимназии Бальмонт окончил в 1886 г., по собственным словам, «прожив, как в тюрьме, полтора года». «Гимназию проклинаю всеми силами. Она надолго изуродовала мою нервную систему», — писал впоследствии поэт.
В 1886 году Бальмонт поступил в Московский университет на юридический факультет. Но во Владимир будущий поэт периодически приезжал и писал письма своим знакомым.
Источник: Бальмонт М. Ю. Константин Бальмонт – необычный ученик Владимирской гимназии // Материалы XIX межрегиональной краеведческой конференции (25 апреля 2014 г.). - Владимир, 2015.- C. 447-453.